Ночь была темной как синяки под глазам (с)
Ну, в общем-то дорогому имениннику, который обязан прожить много-много лет и обязательно захватить мир. Хоть с кем-то тогда можно будет посоревноваться-то!х)
Джимми, милый, хорошего тебе года, да и вообще побольше хорошего, чего уж жадничать-то х) Расписываться не буду, ты и так ждешь этой записи долго, так что поздравляю с Днем Рождения, целую в обе щечки и тяну за ухи 17 раз *_*
Ах да, OOC, нечто похожее на POV Джона, PG (я не дотянул даже до PG-13! xD). Жанр вообще не могу угадать.
Надеюсь понравиться )
тык-тыкКто не мечтал днем в понедельник о наиболее скором окончании рабочего дня, когда можно со спокойной душой сказать пару прощальных слов сослуживцам, надоевшим уже в первые часы работы, надеть куртку, которая не подходит к столь частой дождливой погоде Лондона, поднять воротник этой пресловутой куртки, надеясь хоть первые минуты не расставаться с теплом, выбежать на улицу под сильный косой дождь и, проклиная своего соседа, который не мог элементарно сходить хоть раз в жизни в магазин за продуктами, отправиться в ближайший Tesco, чтобы потом с тяжелыми пакетами, мешающими быстрому передвижению и способствующие наиболее быстрому намоканию под дождем, двинуться домой, в котором ждал, а может уже даже и не ждал, этот (пресловутый) сосед, мающийся скукой, и бардак, который никогда не получалось изничтожить благодаря... можно даже не говорить. И все это было бы лишь для того, чтобы, когда ты разгрузил сумки в холодильник, в котором находилась бы очередная находка из морга, и выслушал уже не новую для слуха лекцию с примерами о ржавеющих механизмах мозга, заварил чашечку чая, сел за телевизор или ноутбук, провожая очередной серый, невыносимо нудный день, но уже без чашки чая, которую успел "одолжить" либо для личного пользования, либо для очередных опытов не понятно для чего или над кем ваш сосед-социопат.
В принципе почти любой человек был бы согласен на такой исход событий, потому что не у каждого был в соседях Шерлок, который капает вам на мозги своей скукой, не каждый теряет свой зонт из-за странных опытов, проведенных без их ведома, их куртки навряд ли испортит шальная пуля. А некоторых дома ждет жена с ужином, подружка с пиццей или, по крайней мере, кошка, которая вместо сухого корма может согласиться на кусок сырого мяса, поэтому им не нужно заходить в магазин по дороге домой. Тем более у такого среднестатистического обязательно всегда был зонтик или машина.
Но Джон Уотсон не совсем подходил под определение обычного человека и сочетал в себе несочетаемое. Его куртка испортилась в недавнем инциденте, связанном с поимкой очередного преступника, и ему приходилось носить летнюю одежду не по погоде, его зонт исчез наиболее странным образом и в целом виде больше не появлялся (Джон не хотел верить, что то, что находилось в помойке, было остатками его верного старого зонта-товарища-друга), холодильник был пуст, потому что вчера Шерлок умудрился испортить последние запасы еды, а нового дела, которое отвлекло бы надоедливого Холмса от порчи вещей, еды и настроения Уотсона, не появлялось уже месяц. Поэтому доктор, скрипя зубами как можно тише, объяснял очередному ложному больному, что он по определению не может быть больным и не может болеть каким-то очередным придуманным СМИ заболеванием, надеясь, что хотя бы у того хватит мозгов просто поблагодарить и уйти наиболее быстро, чем можно открыть верхний ящик стола, перезарядить Берету и пустить несчастному пулю в лоб (чтобы более не мучился иными болезнями). Джон миролюбивый человек, но мало кто способен выдержать такой огромный наплыв идиотов, убежденных, что они больны, которые ещё готовы спорить и доказывать данный факт, основываясь на сведениях, начиная от желтых газет, заканчивая картинами импрессионистов.
Вот так и получилось гремучее сочетание: дождливый и холодный месяц, отсутствие значительных головоломок и скучающих сосед-социопат, который любит капать на мозги, пустой холодильник и отдаленность продовольственных магазинов от дома на Бейкер стрит 221B. И Уотсон был даже немного, совсем немного, благодарен где-то на закромках своей души, что у него есть работа, пусть и такая нелегкая. Ведь там, там за стенками поликлиники было все намного тяжелее.
Когда рабочий день закончился, на небе не просветлело, но хотя бы дождь прекратил попытки затопить Лондон. И Джон даже позволил себе понадеяться, что он успеет заскочить в магазин и дойти дома, пока не начался очередной ливень. Но добраться до Tesco доктору было не суждено. Когда заветная цель была близка, и оставалась лишь половина пути, начался моросит. А через какие-то жалкие минуты разыгралась такая непогода, что Джон почти сразу же промок. И начал уже замерзать, когда рядом с ним остановилась дорогая черная машина. Уотсон бы и не обратил на это внимание, даже предпочел бы отойти от подозрительной машины, если в этот момент её дверь не открылась, и в салоне не оказался Майкрофт Холмс собственной персоной.
Глава Британского правительства выглядел слегка удивленным встречей. Джон на какое-то время даже поверил этому выражению лица, пока не вспомнил, что у Холмса-старшего все продумано на год до мельчайшей секунды.
- О, доктор Уотсон, добрый вечер. Так вы из-за легендарной погоды Лондона так любите этот город, что желали именно здесь найти хоть какое-то жилье? - И хоть улыбки на губах Майкрофта было не видно, а на лице осталась обычная умиротворенная маска, в голосе была слышна лукавая нотка.
Уотсон мог лишь пожать плечами, вернее повести плечом, потому что правое плечо болело из-за старой боевой раны, вглядываясь в салон машины и тайно желая забраться вот туда, где так тепло. Но так как надеяться на то, что его, промокшего и непрезентабельного, пустят погреться, было бессмысленно, он надеялся поскорее закончить беседу и уже добежать хоть до какого-нибудь теплого места.
- Доктор, если вы все-таки сегодня в настроении разговаривать, то я с удовольствием пригласил бы вас составить мне компанию в моем, безусловно, увлекательном путешествии домой. Ах, да, конечно, ко мне домой, доктор Уотсон. По крайней мере, там Шерлок не помешает поговорить вволю.
Джон поежился от особо сильного порыва ветра и на всякий случай задал всего лишь один вопрос, мучавший его:
- А, правда, можно?
Улыбка Майкрофта была приятной.
В принципе не только улыбка у Майкрофта была приятной. Его смех, когда он вспоминал особенно удачную шутку или когда Джон рассказывал истории из детства, связанные с сестрой, комната, в которой хорошо отапливали и были мягкие, удобные кресла и диван, бренди, согревшее уже порядком высохшего Уотсона. И прощальное рукопожатие... тоже. У Холмса были теплые и мягкие руки, которые крепко и не больно сжимали ладонь врача. Джон впервые за долгое время позволил себе расслабиться и дать отдохнуть своим измотанным нервам, особенно когда неболь. Адреналин, которым снабжал его Холмс-младший, конечно, был выше всяких похвал, но постоянное напряжение, вызванное суетой в больнице и мающегося бездельем Шерлока, утомляло тоже выше всяких похвал. Да и спокойной умиротворяющей обстановки найти было нигде: Шерлок либо ноет, либо устраивает очередной бардак, Сара не только сама загружена повседневными проблемами, но рядом с ней Джону тоже приходилось оставаться в напряжении, Гарри часто пьет, и с ней было очень тяжело не только говорить, а ещё и находиться в одном помещении, друзей у него не было, лишь знакомые, а у Молли в морге слишком холодно...
Поэтому Джон собирался по приходу домой как можно быстрее добраться до своей комнаты, запереться (хотя бы для слабого чувства защиты от внешнего мира) и проспать настолько долго, насколько позволит Шерлок, будильник и совесть. Только у консультирующего-детектива, инспектора Скотленд-Ярда и трупа где-то на окраинах Лондона были другие планы на этот вечер, касающиеся и Джона Уотсона.
От таких резких перемен в течение лишь одного дня, простые 24 часа разделились словно на ещё три отдельных, небольших дня. Но Джон был способен пережить и прожить все это. Тем более что адреналинового душа не было так долго...
Иногда Джону казалось, что жизнь стоит на месте. Да, были расследования, было восхищение дедуктивными способностями Шерлока, были погони и море адреналина. В такие периоды скучать не приходилось. Но стоило лишь закончиться очередному развлечению-головоломке, как начиналось время застоя, время, что стирало понемногу все те увлекательные моменты. И казалось, что их прожили не те Шерлок Холмс и Джон Уотсон, что делят между собой квартиру, а какие-то другие люди с такими же именами, но просто напарники. Наверное, они были людьми, которые при обычных обстоятельствах попросту не сжились, их объединял только голод. Голод по загадкам и голод по приключениям. Определенно дело обстояло именно так.
Иначе как можно было объяснить то, что они с каждым днем нераследования начинали отделяться друг от друга, временами совсем не разговаривая целыми днями и будто бы не замечая друг друга. В какой-то из таких дней Уотсону даже пришло в голову, что в этом есть и его вина, не только Шерлока, но со свойственной обычному человеку малодушием он отмел предположение и продолжил думать лишь о приятном.
Когда о Холмсе-младшом думать было невыносимо, Джон вспоминал разговоры с Холмсом-старшим, ведь он единственный мог понять каково выносить капризы Шерлока и чего стоит нервам некоторых людей совместное проживание с его младшим братом. И ему всегда можно было рассказать все и быть уверенным, что что-нибудь из этого станет достоянием общественности. Во-первых, Майкрофт, казалось, знал все обо всех или, по крайней мере, мог все узнать обо всех в наиболее короткие сроки, во-вторых, разглашение сплетен о докторе не принесло бы никакой прибыли ни Великобритании, ни самому Холмсу.
Джон и не замечал того, что отдалился от Шерлока на столько, что вскоре их можно было бы назвать незнакомцами, в то время как с Майкрофтом у них завязались такие крепкие отношения, которых нет и у лучших друзей.
Но если доктора можно было записать в ряды обычных людей, которые видят только то, что хотят, то младший Холмс не мог не замечать холодность речи Уотсона, мелкие детали, показывавшие то, что Джон весь вечер или день находился не у своей "любимой" Сары, а у его старшего брата, то с каким лицом он возвращался с этих встреч и изменение поведения в принципе. И когда гордость сделала шаг назад, Шерлок решил действовать.
Сегодня у Джона был законный выходной, причем законный выходной, пересекающийся с законным выходным у Майкрофта, что не могло не радовать. Ведь для Шерлока наступил новый период скуки, и в данный момент он должен всем действовать на нервы, хотя сейчас... Уотсон даже остановился застегивать манжеты своей рубашки, пораженный внезапной мыслью. Ведь сейчас, в то время, когда он обязан, как надоедливый ребенок, выпрашивать у всех хоть какое-нибудь интересное преступление, он ведет себя на удивление тихо и даже словно бы сосредоточен на чем-то важном.
"Неужели он расследует что-то без меня?" - Немедленно возник вопрос, который заставил кучку холодных мурашек пробежаться по спине, создавая прямо-таки волну судороги.
На самом деле Уотсон когда-то задался вопросом, почему и зачем Холмс позволяет ходить за ним и даже утаскивает его на расследования. Безусловно, череп привлекает больше внимания, чем человек, тем более череп не может управляться с оружием и не умеет бегать. Но Шерлок как-то жил до этого и не умирал. И даже если однажды Джон уже спас жизнь консультирующего детектива, не значит, что за ним не следит Майкрофт до такой степени, что можно предотвратить любой конфликт на любой его стадии. Да и навряд ли Шерлок стер из своей памяти медицинские знания, необходимые для работы. Как бы Джон не хотел казаться важным и необходимым, он не мог отрицать то, что холодок внутри него может иметь небезосновательные причины поселиться там надолго.
Когда же доктор взял себя руки, дособирался и даже начал спускаться по лестнице на первый этаж его окликнул Шерлок:
- Джон!
Уотсон ощутимо вздрогнул. Волнение, которое копилось в нем с самого утра, пока он собирался, чуть ли не перелилось через край. Но доктор смог, с огромными усилиями, но все-таки смог, сдерживая любой минутный или секундный порыв, медленно и осторожно повернуться в сторону своего соседа. В горле пересохло так, что сказать что-либо Джон побоялся, чтобы не выдать себя. Ему оставалось только нервно провести языком по губам и молчаливо уставиться на Холмса, в надежде, что тот не будет устраивать прелюдий и скажет сразу, что случилось (и какая муха в этом повинна и каким бешенством она переболела)
- Джон, останься.
И всё. И вот как прикажете это понимать?!
Джон был в растерянности. Конечно же, Шерлок называл причину, по которой незамедлительно следовало бросить все свои дела и мчаться на всех парах в их квартиру, в Скотленд-Ярд или на место преступления, даже если это канализация или Букингемский дворец. Да, он любил интриговать, но долго сдерживаться не может и начинает намекать через какое время. Но дело было в том, что... о Боже! Никогда у детектива не было такого серьезного выражения лица. Задумчивое, сердитое, ликующее, усталое... но никогда не серьезное. Это-то и заставило бывшего бравого солдата смешаться и растеряться настолько, что Уотсон забыл даже о предстоящей встрече.
В наступившей тишине раздался писк сигнала пришедшего сообщения. Рука Джона дрогнула, поднимаясь к карману куртки, и резко опустилась вниз. Лишь разорвав визуальный контакт и поняв как глупо он выглядит, Уотсон все-таки достал свой мобильник и посмотрел, кто же решил ему прислать сообщение в столь удачный или неудачный для доктора момент.
Наверное, все-таки неудачный...
"Alain Ducasse. Park Lane, W1K
Не забудь
М.Х."
Джон сжал ни в чем неповинный мобильник и вздохнул
Он не игнорировал и даже не думал игнорировать Холмса. Но каждый раз, когда только возникала малейшая возможность, чтобы поговорить с ним, появлялись новые неотложные дела. Откуда они только появлялись, Джону оставалось лишь гадать.
"Не иначе как из норы кролика из Алисы!" - иногда с горечью припоминал сказку детства.
Так или иначе Джон не видел Майкрофта очень давно, а известий от него не получал ровно с того вечера, как получил от него упоминание о ресторане. И к стыду своему Уотсону было почти некогда подумать или просто вспомнить о главе Британского правительства, все его время занимали поликлиника и Шерлок. Начался сезон гриппа и наплыв больных был такой, что яблоку было негде упасть, а на Шерлока словно посыпался дождь из запутанных дел. Если бы доктор не был занят по горло то больными, то очередными загадками детектива, он бы обязательно заподозрил Холмса в связи с каким-нибудь очередным криминальным гением.
Но вечера, когда мозг не требовал немедленной отключки, и когда очередное дело было завершено, были наполнены угрызениями совести. Ведь именно с того времени, когда Джон отказал во встрече с Майкрофтом, тот перестал писать, словно узнавший что же скрывалось за обычными отговорками Уотсона. Хотя... почему же "словно"? Холмс вполне спокойной мог просмотреть камеры наблюдения и сделать в принципе простые выводы. И все эти мысли заставляли британца переворачиваться с бока на бок, не давая заснуть, пока усталость не брала свое.
Полтора месяца пролетело, как ни бывало. И Джон начал думать о том, что во всем должна быть мера. И в скуке и в приключениях. Потому что излишек скуки или адреналинового душа изматывает. Причем изматывает не только обычных людей, но и гениев, которые только и доказывают, что хотят перейти на диету с одними лишь загадками. И если доктор, который хотя бы успевал перекусывать от места к месту, держался ещё на ногах, то Холмс свалился с истощением и теперь под строгим надзором миссис Хадсон и Уотсона обязан был не отлеживаться, но хотя бы отсиживаться дома.
День был тяжеловат, но по сравнению с прошедшей эпидемией мог показаться раем. И даже дождь не портил настроения, за зиму получилось накопить на приличную куртку и купить себе наконец-таки зонтик. Джон даже не ворчал, когда нес тяжелые пакеты, поднимаясь по лестницы. Настроение было мирным и не хотелось будить Шерлока, который возможно заснул из-за дождя.
Консультирующий детектив действительно спал, правда, в кресле. Уотсон, разложив продукты по полкам и ящикам холодильника и настенных шкафов, подошел к Шерлоку, чтобы накрыть его хотя бы пледом. Плед нашелся на удивление быстро и как ни странно был не пыльным. Укрыв неосторожного к своему здоровью Холмса, Джон подумал, что ему придется разминать затекшие конечности. Хотя в этом он был не уверен, все-таки Шерлок иногда засыпал в наиболее невероятных позах и не жаловался. Или просто не думал жаловаться. Уотсон уже было наклонился, чтобы поднять с пола скрипку и смычок, когда его внимание привлекла вещь, которая никак, абсолютно ни каким способом не мог вязаться с обстановкой их гостиной. Зонт. Черный, длинный, мужской, с такой удобной простоватой ручкой, на которой можно было заметить едва заметную царапину и такие знакомые инициалы...
Джон не знал, по какой причине Майкрофт был у них в гостях, тем более, когда самого доктора не было, и он не знал, что могло заставить Холмса-старшего оставить свое любимое детище. Даже начавшаяся Третья Мировая не могла заставить его оставить свой зонт где бы то ни было, тем более в логове своего младшего брата. Так что же произошло и что теперь делать?
Вполне возможно, что это был один из тех единственных шансов, что даются раз в десять, а то и больше лет. Джон не решился испытывать судьбу и, бросив осторожный взгляд на спящего Шерлока, быстро подобрал зонтик и так же быстро и бесшумно выбрался из квартиры. Впереди его ожидал весьма долгий и возможно тяжелый разговор.
По пути из дома к дому Майкрофта у Уотсона начали возникать некоторые подозрения, которые раньше он либо гнал от себя, либо отмахивался от них. Вся это ситуация до боли напоминала историю из обычного романа, которые штампуют просто пачками. И ведь действительно, иногда отношение Майкрофта казалось Джону не дружеским или приятельским, а... скорее оно имело оттенок любовный. В то время как внезапная заинтересованность Шерлока походила на ревность жены, которая вдруг прознала об измене мужа.
Доктор фыркнул себе под нос, прогоняя бредовые мысли и ассоциации из своей головы и обещая больше не смотреть с миссис Хадсон никаких сериалов. Ведь Шерлок женат на своей работе, а Джон ему лишь коллега, тем более Майкрофт... Уотсон поспешно погнал все своим домыслы в сторону, когда показались окна дома, в котором жил старший Холмс. Сейчас надо было иметь дело с фактами, а не с домыслами, тем более с этими Холмсами любой довод, казавшийся на первый взгляд логичным и правильным, мог стать иррациональным, глупым и абсолютной чушью.
Но когда Джон увидел измученного, с синяками под глазами и даже понурого Майкрофта, он испугался. Испугался того, что все его доводы вдруг могут оказаться вполне логичными и правильными. И он не знал, что делать с ними в будущем, но знал, что делать с ними сейчас, ведь как ни крути, он не мог и не хотел оставлять Холмса в таком разбитом состоянии, тем более, когда их отношения могли перейти на что-то более новое. И даже если он не знал своего будущего ответа на возможный вопрос, Джон решился.
- Майкрофт! – Уотсон замешкался, не зная, что сказать, - под зонтом, тем более вдвоем в такую погоду намного приятнее. - Доктор сделал приглашающий жест и подошел ближе к Холмсу. – Вы ведь составите мне компанию, не правда ли?
Майкрофт обернулся с дикой надеждой в глазах и, помедлив, сделал первый шаг.
У них все будет хорошо. Джон это сможет доказать. Особенно сейчас, когда он обнимает Холмса, уткнувшись губами тому в лоб, он был в этом совершенно уверен.
Дождь прекратиться, и выйдет солнце.
When the sun shine
We’ll shine together
Told you I’ll be here forever
Said I’ll always be your friend
Took an oath I’m stick it out till the end
Now that it’s raining more than ever
Know that we’ll still have each other
You can stand under my umbrella
Джимми, милый, хорошего тебе года, да и вообще побольше хорошего, чего уж жадничать-то х) Расписываться не буду, ты и так ждешь этой записи долго, так что поздравляю с Днем Рождения, целую в обе щечки и тяну за ухи 17 раз *_*
Ах да, OOC, нечто похожее на POV Джона, PG (я не дотянул даже до PG-13! xD). Жанр вообще не могу угадать.
Надеюсь понравиться )
тык-тыкКто не мечтал днем в понедельник о наиболее скором окончании рабочего дня, когда можно со спокойной душой сказать пару прощальных слов сослуживцам, надоевшим уже в первые часы работы, надеть куртку, которая не подходит к столь частой дождливой погоде Лондона, поднять воротник этой пресловутой куртки, надеясь хоть первые минуты не расставаться с теплом, выбежать на улицу под сильный косой дождь и, проклиная своего соседа, который не мог элементарно сходить хоть раз в жизни в магазин за продуктами, отправиться в ближайший Tesco, чтобы потом с тяжелыми пакетами, мешающими быстрому передвижению и способствующие наиболее быстрому намоканию под дождем, двинуться домой, в котором ждал, а может уже даже и не ждал, этот (пресловутый) сосед, мающийся скукой, и бардак, который никогда не получалось изничтожить благодаря... можно даже не говорить. И все это было бы лишь для того, чтобы, когда ты разгрузил сумки в холодильник, в котором находилась бы очередная находка из морга, и выслушал уже не новую для слуха лекцию с примерами о ржавеющих механизмах мозга, заварил чашечку чая, сел за телевизор или ноутбук, провожая очередной серый, невыносимо нудный день, но уже без чашки чая, которую успел "одолжить" либо для личного пользования, либо для очередных опытов не понятно для чего или над кем ваш сосед-социопат.
В принципе почти любой человек был бы согласен на такой исход событий, потому что не у каждого был в соседях Шерлок, который капает вам на мозги своей скукой, не каждый теряет свой зонт из-за странных опытов, проведенных без их ведома, их куртки навряд ли испортит шальная пуля. А некоторых дома ждет жена с ужином, подружка с пиццей или, по крайней мере, кошка, которая вместо сухого корма может согласиться на кусок сырого мяса, поэтому им не нужно заходить в магазин по дороге домой. Тем более у такого среднестатистического обязательно всегда был зонтик или машина.
Но Джон Уотсон не совсем подходил под определение обычного человека и сочетал в себе несочетаемое. Его куртка испортилась в недавнем инциденте, связанном с поимкой очередного преступника, и ему приходилось носить летнюю одежду не по погоде, его зонт исчез наиболее странным образом и в целом виде больше не появлялся (Джон не хотел верить, что то, что находилось в помойке, было остатками его верного старого зонта-товарища-друга), холодильник был пуст, потому что вчера Шерлок умудрился испортить последние запасы еды, а нового дела, которое отвлекло бы надоедливого Холмса от порчи вещей, еды и настроения Уотсона, не появлялось уже месяц. Поэтому доктор, скрипя зубами как можно тише, объяснял очередному ложному больному, что он по определению не может быть больным и не может болеть каким-то очередным придуманным СМИ заболеванием, надеясь, что хотя бы у того хватит мозгов просто поблагодарить и уйти наиболее быстро, чем можно открыть верхний ящик стола, перезарядить Берету и пустить несчастному пулю в лоб (чтобы более не мучился иными болезнями). Джон миролюбивый человек, но мало кто способен выдержать такой огромный наплыв идиотов, убежденных, что они больны, которые ещё готовы спорить и доказывать данный факт, основываясь на сведениях, начиная от желтых газет, заканчивая картинами импрессионистов.
Вот так и получилось гремучее сочетание: дождливый и холодный месяц, отсутствие значительных головоломок и скучающих сосед-социопат, который любит капать на мозги, пустой холодильник и отдаленность продовольственных магазинов от дома на Бейкер стрит 221B. И Уотсон был даже немного, совсем немного, благодарен где-то на закромках своей души, что у него есть работа, пусть и такая нелегкая. Ведь там, там за стенками поликлиники было все намного тяжелее.
Когда рабочий день закончился, на небе не просветлело, но хотя бы дождь прекратил попытки затопить Лондон. И Джон даже позволил себе понадеяться, что он успеет заскочить в магазин и дойти дома, пока не начался очередной ливень. Но добраться до Tesco доктору было не суждено. Когда заветная цель была близка, и оставалась лишь половина пути, начался моросит. А через какие-то жалкие минуты разыгралась такая непогода, что Джон почти сразу же промок. И начал уже замерзать, когда рядом с ним остановилась дорогая черная машина. Уотсон бы и не обратил на это внимание, даже предпочел бы отойти от подозрительной машины, если в этот момент её дверь не открылась, и в салоне не оказался Майкрофт Холмс собственной персоной.
Глава Британского правительства выглядел слегка удивленным встречей. Джон на какое-то время даже поверил этому выражению лица, пока не вспомнил, что у Холмса-старшего все продумано на год до мельчайшей секунды.
- О, доктор Уотсон, добрый вечер. Так вы из-за легендарной погоды Лондона так любите этот город, что желали именно здесь найти хоть какое-то жилье? - И хоть улыбки на губах Майкрофта было не видно, а на лице осталась обычная умиротворенная маска, в голосе была слышна лукавая нотка.
Уотсон мог лишь пожать плечами, вернее повести плечом, потому что правое плечо болело из-за старой боевой раны, вглядываясь в салон машины и тайно желая забраться вот туда, где так тепло. Но так как надеяться на то, что его, промокшего и непрезентабельного, пустят погреться, было бессмысленно, он надеялся поскорее закончить беседу и уже добежать хоть до какого-нибудь теплого места.
- Доктор, если вы все-таки сегодня в настроении разговаривать, то я с удовольствием пригласил бы вас составить мне компанию в моем, безусловно, увлекательном путешествии домой. Ах, да, конечно, ко мне домой, доктор Уотсон. По крайней мере, там Шерлок не помешает поговорить вволю.
Джон поежился от особо сильного порыва ветра и на всякий случай задал всего лишь один вопрос, мучавший его:
- А, правда, можно?
Улыбка Майкрофта была приятной.
В принципе не только улыбка у Майкрофта была приятной. Его смех, когда он вспоминал особенно удачную шутку или когда Джон рассказывал истории из детства, связанные с сестрой, комната, в которой хорошо отапливали и были мягкие, удобные кресла и диван, бренди, согревшее уже порядком высохшего Уотсона. И прощальное рукопожатие... тоже. У Холмса были теплые и мягкие руки, которые крепко и не больно сжимали ладонь врача. Джон впервые за долгое время позволил себе расслабиться и дать отдохнуть своим измотанным нервам, особенно когда неболь. Адреналин, которым снабжал его Холмс-младший, конечно, был выше всяких похвал, но постоянное напряжение, вызванное суетой в больнице и мающегося бездельем Шерлока, утомляло тоже выше всяких похвал. Да и спокойной умиротворяющей обстановки найти было нигде: Шерлок либо ноет, либо устраивает очередной бардак, Сара не только сама загружена повседневными проблемами, но рядом с ней Джону тоже приходилось оставаться в напряжении, Гарри часто пьет, и с ней было очень тяжело не только говорить, а ещё и находиться в одном помещении, друзей у него не было, лишь знакомые, а у Молли в морге слишком холодно...
Поэтому Джон собирался по приходу домой как можно быстрее добраться до своей комнаты, запереться (хотя бы для слабого чувства защиты от внешнего мира) и проспать настолько долго, насколько позволит Шерлок, будильник и совесть. Только у консультирующего-детектива, инспектора Скотленд-Ярда и трупа где-то на окраинах Лондона были другие планы на этот вечер, касающиеся и Джона Уотсона.
От таких резких перемен в течение лишь одного дня, простые 24 часа разделились словно на ещё три отдельных, небольших дня. Но Джон был способен пережить и прожить все это. Тем более что адреналинового душа не было так долго...
Иногда Джону казалось, что жизнь стоит на месте. Да, были расследования, было восхищение дедуктивными способностями Шерлока, были погони и море адреналина. В такие периоды скучать не приходилось. Но стоило лишь закончиться очередному развлечению-головоломке, как начиналось время застоя, время, что стирало понемногу все те увлекательные моменты. И казалось, что их прожили не те Шерлок Холмс и Джон Уотсон, что делят между собой квартиру, а какие-то другие люди с такими же именами, но просто напарники. Наверное, они были людьми, которые при обычных обстоятельствах попросту не сжились, их объединял только голод. Голод по загадкам и голод по приключениям. Определенно дело обстояло именно так.
Иначе как можно было объяснить то, что они с каждым днем нераследования начинали отделяться друг от друга, временами совсем не разговаривая целыми днями и будто бы не замечая друг друга. В какой-то из таких дней Уотсону даже пришло в голову, что в этом есть и его вина, не только Шерлока, но со свойственной обычному человеку малодушием он отмел предположение и продолжил думать лишь о приятном.
Когда о Холмсе-младшом думать было невыносимо, Джон вспоминал разговоры с Холмсом-старшим, ведь он единственный мог понять каково выносить капризы Шерлока и чего стоит нервам некоторых людей совместное проживание с его младшим братом. И ему всегда можно было рассказать все и быть уверенным, что что-нибудь из этого станет достоянием общественности. Во-первых, Майкрофт, казалось, знал все обо всех или, по крайней мере, мог все узнать обо всех в наиболее короткие сроки, во-вторых, разглашение сплетен о докторе не принесло бы никакой прибыли ни Великобритании, ни самому Холмсу.
Джон и не замечал того, что отдалился от Шерлока на столько, что вскоре их можно было бы назвать незнакомцами, в то время как с Майкрофтом у них завязались такие крепкие отношения, которых нет и у лучших друзей.
Но если доктора можно было записать в ряды обычных людей, которые видят только то, что хотят, то младший Холмс не мог не замечать холодность речи Уотсона, мелкие детали, показывавшие то, что Джон весь вечер или день находился не у своей "любимой" Сары, а у его старшего брата, то с каким лицом он возвращался с этих встреч и изменение поведения в принципе. И когда гордость сделала шаг назад, Шерлок решил действовать.
Сегодня у Джона был законный выходной, причем законный выходной, пересекающийся с законным выходным у Майкрофта, что не могло не радовать. Ведь для Шерлока наступил новый период скуки, и в данный момент он должен всем действовать на нервы, хотя сейчас... Уотсон даже остановился застегивать манжеты своей рубашки, пораженный внезапной мыслью. Ведь сейчас, в то время, когда он обязан, как надоедливый ребенок, выпрашивать у всех хоть какое-нибудь интересное преступление, он ведет себя на удивление тихо и даже словно бы сосредоточен на чем-то важном.
"Неужели он расследует что-то без меня?" - Немедленно возник вопрос, который заставил кучку холодных мурашек пробежаться по спине, создавая прямо-таки волну судороги.
На самом деле Уотсон когда-то задался вопросом, почему и зачем Холмс позволяет ходить за ним и даже утаскивает его на расследования. Безусловно, череп привлекает больше внимания, чем человек, тем более череп не может управляться с оружием и не умеет бегать. Но Шерлок как-то жил до этого и не умирал. И даже если однажды Джон уже спас жизнь консультирующего детектива, не значит, что за ним не следит Майкрофт до такой степени, что можно предотвратить любой конфликт на любой его стадии. Да и навряд ли Шерлок стер из своей памяти медицинские знания, необходимые для работы. Как бы Джон не хотел казаться важным и необходимым, он не мог отрицать то, что холодок внутри него может иметь небезосновательные причины поселиться там надолго.
Когда же доктор взял себя руки, дособирался и даже начал спускаться по лестнице на первый этаж его окликнул Шерлок:
- Джон!
Уотсон ощутимо вздрогнул. Волнение, которое копилось в нем с самого утра, пока он собирался, чуть ли не перелилось через край. Но доктор смог, с огромными усилиями, но все-таки смог, сдерживая любой минутный или секундный порыв, медленно и осторожно повернуться в сторону своего соседа. В горле пересохло так, что сказать что-либо Джон побоялся, чтобы не выдать себя. Ему оставалось только нервно провести языком по губам и молчаливо уставиться на Холмса, в надежде, что тот не будет устраивать прелюдий и скажет сразу, что случилось (и какая муха в этом повинна и каким бешенством она переболела)
- Джон, останься.
И всё. И вот как прикажете это понимать?!
Джон был в растерянности. Конечно же, Шерлок называл причину, по которой незамедлительно следовало бросить все свои дела и мчаться на всех парах в их квартиру, в Скотленд-Ярд или на место преступления, даже если это канализация или Букингемский дворец. Да, он любил интриговать, но долго сдерживаться не может и начинает намекать через какое время. Но дело было в том, что... о Боже! Никогда у детектива не было такого серьезного выражения лица. Задумчивое, сердитое, ликующее, усталое... но никогда не серьезное. Это-то и заставило бывшего бравого солдата смешаться и растеряться настолько, что Уотсон забыл даже о предстоящей встрече.
В наступившей тишине раздался писк сигнала пришедшего сообщения. Рука Джона дрогнула, поднимаясь к карману куртки, и резко опустилась вниз. Лишь разорвав визуальный контакт и поняв как глупо он выглядит, Уотсон все-таки достал свой мобильник и посмотрел, кто же решил ему прислать сообщение в столь удачный или неудачный для доктора момент.
Наверное, все-таки неудачный...
"Alain Ducasse. Park Lane, W1K
Не забудь
М.Х."
Джон сжал ни в чем неповинный мобильник и вздохнул
Он не игнорировал и даже не думал игнорировать Холмса. Но каждый раз, когда только возникала малейшая возможность, чтобы поговорить с ним, появлялись новые неотложные дела. Откуда они только появлялись, Джону оставалось лишь гадать.
"Не иначе как из норы кролика из Алисы!" - иногда с горечью припоминал сказку детства.
Так или иначе Джон не видел Майкрофта очень давно, а известий от него не получал ровно с того вечера, как получил от него упоминание о ресторане. И к стыду своему Уотсону было почти некогда подумать или просто вспомнить о главе Британского правительства, все его время занимали поликлиника и Шерлок. Начался сезон гриппа и наплыв больных был такой, что яблоку было негде упасть, а на Шерлока словно посыпался дождь из запутанных дел. Если бы доктор не был занят по горло то больными, то очередными загадками детектива, он бы обязательно заподозрил Холмса в связи с каким-нибудь очередным криминальным гением.
Но вечера, когда мозг не требовал немедленной отключки, и когда очередное дело было завершено, были наполнены угрызениями совести. Ведь именно с того времени, когда Джон отказал во встрече с Майкрофтом, тот перестал писать, словно узнавший что же скрывалось за обычными отговорками Уотсона. Хотя... почему же "словно"? Холмс вполне спокойной мог просмотреть камеры наблюдения и сделать в принципе простые выводы. И все эти мысли заставляли британца переворачиваться с бока на бок, не давая заснуть, пока усталость не брала свое.
Полтора месяца пролетело, как ни бывало. И Джон начал думать о том, что во всем должна быть мера. И в скуке и в приключениях. Потому что излишек скуки или адреналинового душа изматывает. Причем изматывает не только обычных людей, но и гениев, которые только и доказывают, что хотят перейти на диету с одними лишь загадками. И если доктор, который хотя бы успевал перекусывать от места к месту, держался ещё на ногах, то Холмс свалился с истощением и теперь под строгим надзором миссис Хадсон и Уотсона обязан был не отлеживаться, но хотя бы отсиживаться дома.
День был тяжеловат, но по сравнению с прошедшей эпидемией мог показаться раем. И даже дождь не портил настроения, за зиму получилось накопить на приличную куртку и купить себе наконец-таки зонтик. Джон даже не ворчал, когда нес тяжелые пакеты, поднимаясь по лестницы. Настроение было мирным и не хотелось будить Шерлока, который возможно заснул из-за дождя.
Консультирующий детектив действительно спал, правда, в кресле. Уотсон, разложив продукты по полкам и ящикам холодильника и настенных шкафов, подошел к Шерлоку, чтобы накрыть его хотя бы пледом. Плед нашелся на удивление быстро и как ни странно был не пыльным. Укрыв неосторожного к своему здоровью Холмса, Джон подумал, что ему придется разминать затекшие конечности. Хотя в этом он был не уверен, все-таки Шерлок иногда засыпал в наиболее невероятных позах и не жаловался. Или просто не думал жаловаться. Уотсон уже было наклонился, чтобы поднять с пола скрипку и смычок, когда его внимание привлекла вещь, которая никак, абсолютно ни каким способом не мог вязаться с обстановкой их гостиной. Зонт. Черный, длинный, мужской, с такой удобной простоватой ручкой, на которой можно было заметить едва заметную царапину и такие знакомые инициалы...
Джон не знал, по какой причине Майкрофт был у них в гостях, тем более, когда самого доктора не было, и он не знал, что могло заставить Холмса-старшего оставить свое любимое детище. Даже начавшаяся Третья Мировая не могла заставить его оставить свой зонт где бы то ни было, тем более в логове своего младшего брата. Так что же произошло и что теперь делать?
Вполне возможно, что это был один из тех единственных шансов, что даются раз в десять, а то и больше лет. Джон не решился испытывать судьбу и, бросив осторожный взгляд на спящего Шерлока, быстро подобрал зонтик и так же быстро и бесшумно выбрался из квартиры. Впереди его ожидал весьма долгий и возможно тяжелый разговор.
По пути из дома к дому Майкрофта у Уотсона начали возникать некоторые подозрения, которые раньше он либо гнал от себя, либо отмахивался от них. Вся это ситуация до боли напоминала историю из обычного романа, которые штампуют просто пачками. И ведь действительно, иногда отношение Майкрофта казалось Джону не дружеским или приятельским, а... скорее оно имело оттенок любовный. В то время как внезапная заинтересованность Шерлока походила на ревность жены, которая вдруг прознала об измене мужа.
Доктор фыркнул себе под нос, прогоняя бредовые мысли и ассоциации из своей головы и обещая больше не смотреть с миссис Хадсон никаких сериалов. Ведь Шерлок женат на своей работе, а Джон ему лишь коллега, тем более Майкрофт... Уотсон поспешно погнал все своим домыслы в сторону, когда показались окна дома, в котором жил старший Холмс. Сейчас надо было иметь дело с фактами, а не с домыслами, тем более с этими Холмсами любой довод, казавшийся на первый взгляд логичным и правильным, мог стать иррациональным, глупым и абсолютной чушью.
Но когда Джон увидел измученного, с синяками под глазами и даже понурого Майкрофта, он испугался. Испугался того, что все его доводы вдруг могут оказаться вполне логичными и правильными. И он не знал, что делать с ними в будущем, но знал, что делать с ними сейчас, ведь как ни крути, он не мог и не хотел оставлять Холмса в таком разбитом состоянии, тем более, когда их отношения могли перейти на что-то более новое. И даже если он не знал своего будущего ответа на возможный вопрос, Джон решился.
- Майкрофт! – Уотсон замешкался, не зная, что сказать, - под зонтом, тем более вдвоем в такую погоду намного приятнее. - Доктор сделал приглашающий жест и подошел ближе к Холмсу. – Вы ведь составите мне компанию, не правда ли?
Майкрофт обернулся с дикой надеждой в глазах и, помедлив, сделал первый шаг.
У них все будет хорошо. Джон это сможет доказать. Особенно сейчас, когда он обнимает Холмса, уткнувшись губами тому в лоб, он был в этом совершенно уверен.
Дождь прекратиться, и выйдет солнце.
When the sun shine
We’ll shine together
Told you I’ll be here forever
Said I’ll always be your friend
Took an oath I’m stick it out till the end
Now that it’s raining more than ever
Know that we’ll still have each other
You can stand under my umbrella